Тридцатые годы. Уже строится метро, но еще работают последние извозчики, осколки XIX века.
Эту картинку мы знаем хотя бы по «Песне старого извозчика» (1935), ставшей шлягером в исполнении Леонида Утесова. Там кучер обращается к своей лошадке: «Чтоб запрячь тебя, я утром направляюся/ От Сокольников до Парка на метро». А вот другое изображение той же самой коллизии – в исполнении корреспондента «Вечерней Москвы». Этим корреспондентом был Евгений Габрилович (1899 – 1993), впоследствии знаменитый киносценарист (фильмы «Машенька», «Два бойца», «Начало», «Монолог», «Странная женщина»). Заметка вышла ровно 86 лет назад – 29 января 1932 года.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ ОДНОЙ ПРОФЕССИИ
С рассветом Сергей Иванович входил в сарай. <…> Впрягшись в оглобли, мотая головой, Сергей Иванович выволакивал сани во двор.
Он надевал овечий шарф и шапку на меху собаки. Он запрягал самую дрянную лошадь. Он выезжал на улицу.
Он ехал не спеша. Собаки лаяли на его сани, распертые годами и нищетой – сани с пробитым дном и с залатанной полостью*. Сергей Иванович тер себе уши. Он хлопал в ладоши над животом и над крестцом – старинные аплодисменты извозчика. <…>
Он не имел собственной лошади. Он батрачил у хозяина и должен был привезти за день пятерку <…>
Его нанимал первый пассажир. Это был утренний пассажир, ранний седок, стремившийся провезти за четвертак кровать, стол, мануфактуру. <…> Потом Карташев возил комоды, доски, железо <…>
Днем становилось трудно. <…> Его сани – отрепье из дерева и железа, его шапка из собаки, его лошадь из дыр и из шерсти пугали купцов и франтов. Только попы и гимназисты садились, оглянувшись, в его пробитые сани <…>
Вечером становилось легче. Тускло горели фонари, не видно было ни заплат на санях, ни шерсти на лошади. Карташев сходил в суматохе за лихача <…>
Карташев приезжал домой, не доработав рубля. <…> Хозяин оставлял его без щей в знак штрафа. Карташев ложился спать. Он ложился вместе с другими извозчиками в избе, где всегда больше народу, чем кажется спервоначалу. Спали повсюду. Ноги лежали на полу, на лавках, на печи, на полатях. <…>
Профессия извозчика умерла. Она умерла на Западе. Извозчик слезает с козел в Германии, в Швейцарии, в Австрии. <…> Извозчик ищет работы. Он хочет быть слесарем. Нет. 1800000 безработных слесарей. Извозчик хочет быть шофером. Нет. Полтора миллиона безработных шоферов. Он идет в столяры. Нет. Два миллиона безработных столяров <…>
Профессия извозчика доживает свои дни и у нас. <…> Извозчик ищет работы. Где? Как? Посмотрим жизнь Карташева, начатую нами. <…>
Карташев скакал двадцать лет. Но вот профессия кончилась. Карташеву было 38 лет, но он умел лишь дергать вожжами. Побродив по землякам, Карташев поступил грузчиком в автобазу Мостранса. Карташев грузил муку, он ездил ночью на грузовике.
Карташев был неграмотен, его вовлекли в кружок ликвидации неграмотности. Отгрузив муку, Карташев бормотал теперь «а», «б», «в», захлебываясь в слогах. Прошло три месяца, его выдвинули в мойщики и в сторожа. Карташев провез сквозь всю свою жизнь любовь к сну, к почесыванью, к лени. Он не успевал мыть машин, он засыпал, едва надев сторожевой тулуп. Его обтесывали собраниями, общественным порицанием, индивидуальными беседами. Его тянули к машине, к действию, к волевому усилию. Его вовлекли в кружок автостроения. Карташев чертил. Карташев учился цилиндрам, коленчатым валам, карбюратору. Он шептал «свечи, магнето, конус» бородатыми губами, знавшими доселе лишь «тпру» и «но». Он заседал в кружке текущей политики. <…> Он учился. Он учился.
Он учился. Ему было 40 лет, его приставили учеником к слесарю. Он учился ножовкам, кронциркулям, напильникам, рабочим словам, индустриальным шумам. Он прошел сквозь сквозные, штурмовые, буксирные бригады**, сквозь ударные рейды, сквозь авралы, тревоги, ночные смотры. Напор, напряжение, работа, темп вошли в его извозчичье, запутанное вожжами и постромками тело. Он стал пролетарием. Он стал общественником.
Он писал в стенгазету, подписываясь «Муравьев». <…> Он стал председателем собраний, стал подручным слесаря, стал секционером совета, ударником, рабочим хозрасчетной бригады, кандидатом [в члены] партии. <…>
Карташев не стар. Революция ведет его вперед и вперед. Он может быть слесарем, инженером, директором завода, председателем суда, путешественником, командиром.
Он был извозчиком. Эта профессия умирает. Умирая, она вливает тысячи безработных в безработные армии Запада. Исчезая, она дает новые тысячи рабочих рабочим армиям СССР…
Е. Габрилович
* Полость (полсть) – покрывало для ног седока в санях. В отличие от омонимичной «полости» в значении «внутреннее пространство» («полость рта»), образовано не от «полый», а от «полстить» — катать, выделывать валянием
** Сквозная бригада – бригада, работающая во всех сменах в течение суток. Штурмовая бригада – бригада, направленная на быстрое решение срочной проблемы (ликвидации прорыва). Буксирная бригада – бригада хороших работников, отправленная на помощь отстающему коллективу, чтобы обучить и мотивировать его.